Аркадий Злочевский, президент Российского зернового союза
Аркадий Злочевский — фигура для российского АПК ключевая. Работа, проводимая им в качестве руководителя Российского Зернового Союза, позволила консолидировать участников рынка зерна страны, обеспечила устойчивый рост зернопроизводства, расширение экспорта и закрепление позиций России на мировом рынке зерна. Российский Зерновой Союз оказывает непосредственное влияние на совершенствование мер госрегулирования и поддержки сельского хозяйства.
Президент РЗС Аркадий Злочевский хорошо знаком нашим читателям: «Аргумент защиты» часто предоставляет страницы для его полемичных — острых, проблемных, актуальных выступлений, в которых концентрируется внимание на волнующих российскую общественность аграрных проблемах. Сегодняшняя его статья — размышление об итогах уходящей сельскохозяйственной эпохи и тревожных тенденциях наступающего времени.
Период бурного роста аграрного сектора завершился
В начале нового года принято говорить об итогах сезона. Но мне сегодня хотелось бы подвести итоги прошедшей аграрной эпохи. Когда-то эпохи занимали целые столетия, если не тысячелетия, сейчас время стремительно ускоряется и эпоха порой укладывается в десятилетия.
Так чем характеризуется прошедшая аграрная эпоха? В первую очередь, следует отметить, что фундаментом для всех процессов, происходящих в российской экономике с 1998 года, стал эффект девальвации. Именно с него начался первый драйв и рывок вперед. Этот эффект послужил хорошим драйвером для развития аграрного сектора, потащил за собой, вплоть до того, что сделал лидером экономики. В то время как другие сектора начали шататься, а некоторые даже валиться.
Таким образом, в период с 1998 по 2014 годы каждый обвал отечественной валюты придавал мощный импульс развитию АПК, повышая его конкурентоспособность на внешнем рынке. «Внешние» цены в долларах, по которым продавалась продукция, позволили увеличить поставки российского зерна на экспорт. До этого мы проигрывали все тендеры, отдавали все лоты французам, румынам… И уже стоял вопрос о нашей конкурентоспособности — сможем ли мы в принципе реализовать продукцию на внешних рынках? Но обвал рубля сослужил нам хорошую службу — он повысил нашу конкурентоспособность. Как только обвалился рубль, никого из конкурентов не осталось — ни румын, ни французов: мы выигрывали все подряд.
Надо сказать, что эффект девальвации послужил не только толчком для развития отрасли. Мы использовали его в полной мере для восстановления и развития реноме. А это очень важно: с нами стали считаться власть, правительство. До этого мы числились черной дырой в экономике. В эпоху, о которой я говорю, отношение коренным образом поменялось — теперь мы важный сектор экономики.
Но что произошло в последние годы? Сейчас мы начинаем проигрывать, несмотря на то, что девальвация по-прежнему имеет место. Эффект падения рубля, увы, исчерпан. Похоже, период бурного роста сектора завершился.
Поддержать рост могла бы продуманная господдержка. Но…
Бюджетные вливания неспособны радикально изменить ситуацию; они всего лишь закрывают дырки, которые образовались в экономике от тех неадекватных, не способствующих усилению конкурентоспособности отечественного сельхозпроизводителя условий, в которых в данный момент пребывает сектор.
О какой конкурентоспособности можно говорить? Уровень доступа аграриев к финансовым ресурсам ущербен: кредитная ставка достигает 15-16 процентов. Самые дешевые кредиты, которые мы можем получить (по программе льготного кредитования предприятий агропромышленного комплекса), имеют 5 процентов годовых. При том, что в странах Европы такие кредиты выдаются под 2-3 процента. Господдержка сконцентрирована в первую очередь на компенсации этого ущербного уровня доступа к кредитам.
Программы бюджетных вливаний не позволяют повысить нашу конкурентоспособность. Они способны всего лишь подтянуть нас к терпимому уровню конкурентоспособности. И только по зерну мы — не благодаря, а вопреки непродуманной госполитике — пока еще конкурентоспособны.
Упавшие доходы населения не позволяют рассчитывать на то, что в краткосрочном плане внутренний рынок станет драйвером роста аграрного сектора. Все возможности роста связаны только с экспортом. А экспорт невозможен без повышения нашей конкурентоспособности на внешних рынках.
Вызовы аграрному сектору
Если размышлять о том, какие вызовы являются препятствием для достижения конкурентоспособности продукции российского аграрного сектора, то в первую очередь, конечно, следует назвать отсутствие модернизации.
Невозможно добиться конкурентоспособности без глубокой модернизации: в условиях отсталой технологии мы не сможем получить конкурентоспособный продукт. Его себестоимость будет так высока, что никакие дополнительные бюджетные вливания не позволят нам сравняться с западным сельхозхпроизводителем, производство которого крайне технологично.
Получается замкнутый круг: мы неконкурентоспособны, потому что отсутствует модернизация, которая, как известно, нуждается в инвестициях, а инвестиции возможны при адекватной доходности производства, доходы же крайне низки, потому что мы неконкурентоспособны…
Среди вызовов, обуславливающих неконкурентоспособность отечественного аграрного сектора, не последнее место занимает низкая эффективность нашей аграрной науки. Мы проигрываем в плане генетической основы нашей продукции. Например, у нас не существует ни одного скороспелого сорта сои, среднеспелые сорта — это лучшее, что вывели наши российские селекционеры. Но в наших климатических условиях даже среднеспелые сорта не успевают вызревать. Мы неконкурентны по многим селекционным позициям. Пока остаемся в приоритете в селекции пшеницы, но в селекции ржи, например, проигрываем. Дожили до того, что одна из немецких семеноводческих компаний даже предложила нам реализовать программу «Ржаной пояс России», основанную на их селекционных достижениях. А ведь это исконно русская культура. А уж семена кукурузы, подсолнечника, свеклы просто полностью переведены на импортные рельсы. Нам бы сохранить научный потенциал по селекции пшеницы, но на сегодня в этом секторе нет молодежи: селекционеры — в основном пожилые люди. Нет смены!
Отсутствие научной платформы — крайне опасный вызов для аграрного производства. Это усугубляется слабой интегрированностью научных центров, низкой мобильностью научных сотрудников, отставанием в вопросах использования современных IT- и биотехнологий.
Еще один вызов аграрному сектору — тот факт, что в нашей стране предпринимательство в аграрной сфере существует в крайне некомфортной среде, в условиях преодоления всевозможных барьеров, что не способствует созданию новых предприятий. У нас все надзорно-контрольные функции в первую очередь сконцентрированы на то, чтобы наладить систему тотального контроля, приносящую деньги в бюджет. А между тем у бизнеса для принятия на себя рисков должна быть система мотиваций, которые могли бы помочь в создании более динамичной и гибкой среды. У нас же любое предпринимательство считается либо воровством, либо мошенничеством. Формируется такая система, при которой предпринимателя всегда могут наказать — по поводу и без повода. От этого у людей опускаются руки… Поэтому одним из путей повышения доходности аграного бизнеса должно стать снятие и недопущение создания новых административных барьеров.
Национальная и региональная интеграция
Когда мы говорим о необходимости участия государства в формировании перспектив для бизнеса, имеется в виду не возврат к плановой экономике, а продуманная господдержка приоритетных направлений. Необходимо оптимизировать национальную структуру производства, исходя из принципа оптимального использования конкурентных преимуществ: то есть производить то, что в нашей компетенции, и отказаться от неэффективных производств, предоставив их конкурентам. Надо определиться с приоритетными направлениями. Не надо разбрасываться, стараясь производить все подряд. Надо производить то, что является «коньком» региональной или в целом национальной экономики. При этом закупать то, в производстве чего мы не сильны. Это называется интегрированность в мировой рынок.
Приведу подходящий пример. Как известно, американцы являются крупнейшими поставщками лучшей говядины в мире, они поставляют ее в 80 стран. Но! При этом сами закупают канадскую говядину — она не такая «лучшая», не премиальная, а рядовая, и потому гораздо дешевле. То есть они предпочитают производить премиальную говядину на экспорт, потому что премиальная говядина стоит в разы дороже, чем рядовая. А для себя закупают дешевую рядовую говядину, выигрывая в деньгах. Вот что значит грамотный подход, грамотная экономическая политика. Нам бы следовало идти по этому пути.
Вот, например, мы в России декларируем, что производим экологически чистые продукты. (Хотя, по правде сказать, я не совсем согласен с терминологией: экологически чистых продуктов просто не бывает. Правильнее было бы назвать их «органические продукты», как называют их в Европе). Вот, можно было бы сконцентрироваться на производстве такой продукции и продавать по гораздо более высокой — премиальной — цене. Огромный рынок сбыта экопродукции мы могли бы найти в Германии — там на нее сумасшедший спрос.
Считаю, нам пора осваивать глубокие интеграционные процессы и делать ставку на поставки продукции с высокой добавленной стоимостью.
На пороге стагнации или ждем прорыв?
Если посмотреть на график, отражающий изменения индекса производства сельхозпродукции за последние 20 лет, то нетрудно заметить, что за последние годы этот показатель практически не растет. Что, увы, свидетельствует о стагнации. Очевидно, что без дополнительного стимула сельхозпроизводство не продвинется вперед.
Как я уже отмечал, эффект девальвации рубля и закрытия рынков завершился, импорт начал устойчивый рост (правда, прирост экспорта пока выше).
Мы провозгласили, что к 2024 году объем экспорта в стоимостном выражении достигнет 45 млрд долларов. Казалось бы, замечательно. Но для меня гораздо более важный показатель — соотношение экспорта и импорта. Допустим, мы достигнем обозначенного уровня экспорта, но при этом импортируем на 60 млрд долларов. Мы в балансе потеряем! В настоящий момент импорт сельхозпродукции составляет 29 млрд долларов, а экспорт — 20 млрд долларов. Мы приросли за прошлый сезон по экспорту, но по импорту мы приросли больше. А в предыдущие годы импорт сокращался, баланс начинал сближаться. А теперь мы можем опять вернуться к дисбалансу экспортно-импортных операций. Хотя импорт в стоимостном выражении всегда превышал экспорт нашей продовольственной продукции, но в последние годы мы начали достаточно активное сближение. А сейчас можем опять «разбежаться», есть такой риск.
Я уже анализировал причины неконкурентоспособности нашей растениеводческой продукции. Но если посмотреть на результаты животноводства, то здесь ситуация еще пессимистичнее. Поголовье КРС в 2011 году составило 9 млн голов, в 2015 снизилось на 600 тыс. голов и сегодня продолжает падать). Поголовье птицы немного выросло, но расти дальше не позволяет отсутствие рынков сбыта. Внешний рынок недоступен для наших птицеводов. Опять же в силу нашей неконкурентоспособности. Себестоимость мяса птицы выше, чем у наших конкурентов. И не только из-за высоких банковских процентов, но и по ряду других причин. Например, конверсия корма (а это самый важный показатель, определяющий себестоимость продукции) у нас составляет 1,78, а у американских производителей — 1,65. Откуда такая разница в конверсии? Элементарно. В 2006 году, когда начал реализовываться нацпроект по развитию сельского хозяйства, правительство приняло решение поддерживать только интегрированные комплексы, куда входили комбикормовые заводы. В результате этого мы уничтожили конкуренцию рецептов. А нет конкуренции рецептов, нет конкуренции конверсии. Конкуренция же, как известно, двигатель прогресса. О какой конкуренции может идти речь, когда комбикорма готовят по рецепту, спущенному сверху? Вместо индустрии кормления, которая на Западе вся зиждется на конкуренции рецептов, мы опять построили по «совковому» образцу комбикормовую промышленность. В результате продукция птицеводства неконкурентоспособна.
Субсидии как основа рентабельности?
Напомню, что в указе Президента, утверждавшем в 2010 году «Доктрину продовольственной безопасности Российской Федерации», отмечено, что доктрина направлена, во-первых, на «надежное обеспечение населения страны продуктами питания», а уже во-вторых — «на развитие отечественного агропромышленного комплекса». Но это взаимоисключающие понятия. Если развивать АПК, то продукция его должна быть дорогой, ведь низкие доходы сельхозпроизводителей никак не способствуют развитию.А как можно развиваться, если мы должны обеспечить население доступным, а значит, дешевым продовольствием? То есть цель продовольственной доктрины сформулирована неадекватно. Ведь сельхозпроизводитель должен все-таки иметь какую-то мотивацию — деньги зарабатывать. Программа-то не социальная. Это маленькое несоответствие говорит о том, что неверные подходы нынешней госполитики по отношению к АПК сформированы уже на этапе утверждения. Эта политика построена, грубо говоря, на поддержании штанов умирающих направлений.
Логика такова: если ты перспективен, сам по себе, то зачем тебе господдержка? Вот мы и производим зерно без всякой господдержки и как-то «держимся». А все, что основано на господдержке, имеет рентабельность, основанную на субсидиях. Получается, нет субсидии — нет рентабельности. А это значит, что если убрать субсидии, то производство умрет. Так зачем его поддерживать? Разумнее направлять средства на поддержку перспективных направлений.
Еще один действующий документ по поддержке АПК — «Государственная программа развития сельского хозяйства и регулирования рынков сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия на 2013-2020 годы». Как известно, цель Программы — обеспечение стабильного роста производства сельскохозяйственной продукции. На начальном этапе развития отрасли это была правильная установка и она сработала. Но сельское хозяйство уже находится в другом измерении, поэтому нужно полностью трансформировать алгоритм госпрограммы, все показатели которой направлены на увеличение валового производства, и у многих предприятий до сих пор в приоритете не повышение конкурентоспособности продукции, а увеличение объемов. В результате вместо того, чтобы повышать экономику продаж, мы загоняем себя в перепроизводство. Вместо того, чтобы поддержать из госбюджета развитие наиболее эффективных видов производства, мы концентрируемся на «поддержке штанов». И вот чем это заканчивается: урожай рекордный, а выручка падает. Так, в 2015 выручка растениеводческой отрасли составляла 674,7 млрд рублей, в 2016 — 652,9, в 2017 — 603,3 млрд рублей.
Реальны ли цели?
Увы, и новая госпрограмма (Государственная программа развития сельского хозяйства и регулирования рынков сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия) основана на компиляции прежних подходов. Целью объявлено «обеспечение продовольственной безопасности РФ с учетом экономической и территориальной доступности продукции АПК». Запланировано, что индекс валовой продукции сельского хозяйства неуклонно будет расти (в сопоставимых ценах к 2017 году): в 2019 — 104,9 %, в 2020 — 107,7 %, …. в 2023 — 120 %, ….в 2025 — 126,3 %.
Но если посмотреть на индекс производства продукции в разрезе различных отраслей, то увидим, что наибольший прирост дополнительная господдержка обеспечит пищевой промышленности, а не сельхозпроизводству (планируется, что к 2025 году растениеводство увеличит производство продукции на 145,3 %, а пищевая промышленность — на 157,3 %)
Президент поручил обеспечить объем экспорта в размере 45 млрд долларов. Чтобы обеспечить этот уровень экспорта, мы должны в стоимостном выражении валового производства прирасти как минимум до 110 млрд долларов, а в госпрограмме заложено 83 млрд долларов (на текущий момент стоимость валовой продукции, которую производит наш сектор за год составляет 77 млрд долларов). Получается несуразица. Прогноз производства не обещает нам в таком обилии прироста товарной массы, который обеспечит прирост экспорта. Это даже не заложено в госпрограмме. Как мы будем реализовывать намеченные главой государства планы?
Новая Госпрограмма развития сельского хозяйства ставит перед собой противоречивые цели: с одной стороны для сельхозпроизводителей — повышение конкурентоспособности и достижение приемлемого уровня доходов, с другой — обеспечение потребителей экономически доступным (т. е. дешевым) продовольствием. Что же касается таких целей, как защита окружающей природной среды и биоразнообразия, сохранение агрокультурных ландшафтов и рекреационных зон, обеспечение жизнеспособности сельских территорий, то их достижение является комплексной межотраслевой задачей и не может базироваться исключительно на государственном регулировании сельского хозяйства. Попытки свести их решение в рамках Госпрограммы заранее обречены на неэффективность.
Государство должно направить финансовую поддержку на то, что способствует повышению доходности сельхозпроизводства: а именно — на развитие селекции и генетики, поддержание плодородия, внедрение технологий, ветеринарной безопасности, на расширении сбыта отечественной агропродовольственной продукции на внутреннем и внешнем рынках.
Задачи на ближайшее время
Из сказанного мной четко вырисовываются неотложные задачи, которые необходимо решить в ближайшее время в отношении отечественного Агропрома. Во-первых, следует сформировать адекватную правовую базу АПК.
Внести изменения и дополнения в Доктрину продовольственной безопасности и Закон «О развитии сельского хозяйства», закрепив приоритет агропродовольственного экспорта как базового условия развития национального АПК. Закрепить как целевую задачу положительный баланс экспортно-импортных операций продукции АПК. Разработать новые механизмы и инструменты регулирования и поддержки, направленные на обеспечение конкурентоспособности отечественной продукции.
Считаю необходимым обеспечить для сельхозпроизводителей право выбора направлений использования средств, другими словами, следует перенести все направления поддержки в несвязанную поддержку.
Следует отказаться от фронтальной поддержки и сконцентрироваться на поддержке и обеспечении стабильности доходности конкурентоспособных хозяйств, которые являются точками роста.
Необходимо сконцентрировать бюджетную поддержку на вопросах стимулирования интенсификации производства и технологического развития, включая использование цифровых технологий, которые могут обеспечить снижение издержек производства на 15-20 %.
В подотраслях, где наиболее существенен эффект «масштаба» (снижение издержек при увеличении объемов производства (производство зерновых и масличных культур, сахарной свеклы, свиноводство и др.), необходимы меры по стимулированию процессов концентрации, включая поглощение эффективными производителями низкоэффективных хозяйств (с учетом естественных конкурентных преимуществ соответствующих территорий).
Государство должно озаботиться об обеспечении доступности инфраструктуры сбыта, как основы доходности при реализации продукции.
И последнее — чтобы избежать повторяющегося из программы в программу противоречия по совмещению двух взаимоисключающих целей — развитие АПК и доступность продовольствия, необходимо обеспечить реализацию программ продовольственной помощи населению.
Прямая речь
Аркадий Злочевский:
— Я помню историю, когда, бразильский министр отчитывался, что Бразилия достигла 100 млрд долларов экспорта. И его журналисты спросили: «Вот вы ставили задачу 18 лет назад — достичь 100 млрд долларов. Вот, достигли. Какие цели теперь будете ставить?» На что он очень грамотно ответил, мне очень понравился этот ответ, он сказал: «Вы что-то перепутали. Это совсем не цель, это средство. Наша цель — поддержать доходы фермеров. А это — средство».
Прямая речь
Наталья Шагайда,
заведующая лабораторией аграрной политики Института Гайдара, директор Центра агропродовольственной политики ИПЭИ РАНХиГС, доктор экономических наук:
— Минсельхоз России активно включился в разработку программы продовольственной помощи, апеллируя к опыту США — федеральной программе Food stamps, когда введение в конце 1930-х годов талонов на фермерские продукты позволило накормить неимущих и создать спрос на эту продукцию (Программа с определенными изменениями действует в США до сих пор. Прим. ред.).
Предполагается, что на средства, внесенные на аналог банковской карточки, можно будет купить только определенные группы продуктов и только российского производства. В их число включены хлеб, макаронные изделия, мука, овощи, фрукты, сухофрукты, соль, сахар, растительное масло, рыба, питьевая вода, молочные и мясные продукты, яйца, семена и саженцы, крупы.
Программа анонсируется не только как способ поддержки населения, но и как средство, стимулирующее развитие сельского хозяйства через дополнительный спрос на продукты питания. Объявляемый объем средств на человека — по 1,4 тыс. руб. в месяц, то есть 10 тыс. руб. в год.
При этом Минсельхозу России не следует включать продовольственную помощь в аграрный бюджет: это создаст иллюзию увеличения финансирования сельского хозяйства, но не будет способствовать развитию сельского хозяйства.