Мнение политического координатора BDP Сергея Платонова.
Председатель Правительства Российской Федерации Дмитрий Медведев 25 августа 2017 года утвердил Федеральную научно-техническую программу развития сельского хозяйства на 2017-2025 годы. К основным приоритетам ФНТП относится формирование условий для развития научной, научно-технической деятельности и получение результатов, необходимых для создания технологий, продукции, товаров и оказания услуг, обеспечивающих независимость и конкурентоспособность отечественного агропромышленного комплекса.
Внедрение в промышленный оборот отечественных технологий позволит к 2025 году снизить риски в сфере продовольственной безопасности за счет уменьшения доли продукции, произведенной по зарубежным технологиям из импортных семян и племенного материала.
Уже сегодня советом по реализации программы определены 3 первоочередных вида сельхозпродукции, по которым планируется формирование отдельных подпрограмм: селекция и семеноводство картофеля, селекция и семеноводство сахарной свеклы и создание мясных кроссов бройлерного типа.
Немецкие селекционеры заинтересованы в конкурентоспособной на мировом уровне системе селекции и семеноводства в России. Согласитесь, лучше конкурировать на равных, чем опасаться, что слабый конкурент прибегнет к нерыночным механизмам и пролоббирует введение на государственном уровне протекционистских мер запретительного характера.
Инвестирование значительных средств в научно-технические разработки и материальную базу является главным условием достижения высоких результатов в селекционной деятельности. Мировой опыт свидетельствует, что в условиях рыночной экономики полагаться только на бюджетное финансирование не реально. Селекция успешно развивается тогда, когда селекционеры имеют собственные средства, получаемые не от государства, а за счет сбора лицензионных платежей (роялти). Чем быстрее российская селекция найдет свою дорогу к роялти и перестанет довольствоваться «крохами с бюджетного стола», тем больше шансов вернуть утраченные позиции на внутреннем и глобальном рынке семян.
Доктор сельскохозяйственных наук, академик РАН Баграт Сандухадзе, заведующий лабораторией селекции озимой пшеницы и первичного семеноводства Московского НИИСХ «Немчиновка»: «Мои сотрудники получают 12 тысяч рублей в месяц. Представляете? Селекционер вывел 15 сортов, районировал, их выращивают в 6–7 регионах… И такая оплата его труда? У него есть свидетельства, у нас — патенты. Но сбор вознаграждения за интеллектуальный труд не организован. Только после того, как я объяснил по-русски покупателям моих семян, что такое роялти, они стали платить деньги… В этом году наша лаборатория собрала 6 миллионов рублей роялти. Правда, эти деньги ушли на уплату налога на землю, иначе институт могли бы закрыть. В 3 раза большую сумму получили за реализацию семян. Но этими деньгами расплатились за электричество. Если бы я был частным селекционером, то зарабатывал бы в десятки раз больше…»
Да, российские селекционеры прекрасно знают, что такое «роялти». Для частных селекционных компаний, которых, слава Богу, становится все больше, взимание лицензионных платежей, наряду с мерами господдержки, является основой финансирования прикладных разработок. Государственные же НИИ «плотно сидят» на бюджете, которого катастрофически не хватает и хватать не будет никогда.
Главный редактор журнала «Агроинвестор» Николай Лычев: Госфинансирование не решает задач качественного развития аграрного сектора. Такие деньги генерируют очень мало новых денег В этом смысле госденьги нельзя назвать smart money. Ими могут быть только частные инвестиции.
Владимир Леунов (ВНИИ овощеводства): государственная селекция заканчивается созданием сортов. А частные компании, как минимум, должны возвратить вложенные деньги.
В Германии государство финансирует лишь фундаментальную науку. Прикладные разработки финансируются частным образом за счет лицензионного вознаграждения — роялти. Селекция давно превратилась в бизнес, кровно заинтересованный в скорейшей реализации фундаментальных научных исследований. Так, компании-члены BDP из 1 млрд евро совокупного годового оборота 15,1% тратят именно на прикладные разработки. И эта цифра имеет тенденцию к росту.
Но так было не всегда и не везде в Германии. Руководители ГДР старались тщательно копировать опыт СССР, в том числе в организации селекционно-семеноводческого процесса. Одним из флагманов восточногерманской селекции являлся Научно-исследовательский институт картофельного хозяйства, основанный в 1949 году в г. Гросс Люзевиц (Мекленбург — Передняя Померания). Институт входил в систему Академии Сельскохозяйственных Наук, подчинявшейся Министерству сельского хозяйства ГДР. Организационно Институт состоял из четырех управлений, в состав которых входило 17 отделов. В штате числилось более 600 сотрудников, из которых лишь 120 занимались научной и прикладной работой.
Совершенно очевидно, что такая громоздкая структура не имела шансов выжить в новых исторических условиях после объединения Германии. Перед воссоединившимся государством возникла непростая задача — сохранить имеющийся научный потенциал и приспособить его к новых политическим, экономическим, социальным и правовым реалиям.
Остро встал вопрос приватизации отдельных производственно-прикладных подразделений бывшего института, которые, в отличие от чисто научных, в будущем не могли рассчитывать на финансовую поддержку немецкого государства. В западной части Германии не существовало государственного финансирования селекции, поскольку, при наличии права на сорт, имелась (и имеется сейчас) реальная основа для самофинансирования за счет лицензионных платежей (роялти).
Приватизация института происходила с помощью специально созданного для восточных земель Попечительского Ведомства (Treuhandanstalt), которое на правах доверительного управления преобразовывало народные предприятия (VEB) в общества с ограниченной ответственностью (GmbH) и выставляло их на продажу. Предприятия подавались по символическим ценам, но с жесткими требованиями по сохранению профильных активов. Таким образом удалось не “расчубайсить” довольно сильную экономику бывшей ГДР и сохранить социальную стабильность.
Специально созданная инициативная группа изыскала инвесторов, предоставивших начальный капитал, и выкупила предприятие, точнее — его селекционно-прикладную часть, на которую предварительно были переоформлены патенты на все имевшиеся на то время сорта.
Следует отметить, что сортовой потенциал, хотя и был выкуплен полностью, сразу был подвергнут строгой ревизии. Ведь каждый невостребованный сорт — это выброшенные деньги, что само по себе — непозволительная роскошь для рачительных немцев. Часть сортов была оставлена “доживать свой век” вместе с привыкшими к ним “колхозниками”. А наиболее перспективные для нового рынка сорта стали активно внедряться в производство уже по “западным” стандартам.
Необходимо было “с нуля” наладить полный цикл коммерческого семеноводства (в госинституте его просто не существовало): поддерживающая селекция, планирование посевных площадей по сортам и классам, размножение в семеноводческих хозяйствах, заключение лицензионных договоров, сбыт семенного и товарного картофеля.
Параллельно приходилось решать и чисто организационные задачи, в частности — передать в ведение государственных академий и университетов подразделения, специализирующиеся на фундаментальных исследованиях, и организовать должное взаимодействие с ними на будущее. Важно было сохранить и оптимизировать собственные лабораторий для прикладных разработок (вирусные исследования, in-Vitro, генные технологии). И наконец, обеспечить полный контроль всех хозяйственных процессов, в особенности движения финансовых средств.
Реорганизация далась нелегко. Освобождение от непрофильных активов неизбежно привело к сокращению персонала. Из 120 сотрудников, занятых в сфере селекции, осталось лишь 45. Однако, все трудности переходного периода были успешно преодолены, и в 1990 году была создана новая эффективная и современная компания, которая получила теперь уже известное во всем мире название «Норика».
Представляется, что, как бы кому этого не хотелось, но рано или поздно «чаша сия» не минует и российские НИИ. Главное – не бросаться в омут рынка с головой, не создав предварительно необходимых условий для привлечения частного каптала.
«Советское наследие» в виде активов (материальных и человеческих) должно быть не обузой, а инвестиционным инструментом. Земли опытных станций должны быть не источником штрафов за нецелевое использование, а ликвидным акционерным капиталом.
С этим капиталом можно выходить на рынок. Не надо бояться остаться не у дел в жестоком мире капитала. Дел будет «за гланды». Реальная заслуга перед будущими поколениями российских селекционеров, да и вообще — перед будущими поколениями граждан свободной от американского ГМО России — не сгинуть под рухнувшими от ветхости стенами лаборатории, а спасти то, что еще можно спасти, сделать все возможное для возрождения отечественной селекции в новых рыночных условиях.
Сразу хочу успокоить «озабоченных» возможностью утечки этого капитала в пасти транснациональных монстров, «плотно окопавшихся» в российских полях. Хлопотно это для них и невыгодно. Проще создать заново. Велика Россия (места всем хватит), а вот отступать русским уже некуда, да и стыдно.
Министр сельского хозяйства А.Н. Ткачев «…что касается ограничения иностранного капитала, то таких планов нет. Я считаю, что присутствие иностранного капитала — это хорошо, это повышает конкуренцию, привносит другие технологии. Мы с удовольствием работаем и с российскими, и с иностранными инвесторами, пока места в отрасли хватает всем».
Найти российских инвесторов, заинтересованных в создании конкурентоспособных отечественных сортов/гибридов, можно. Так, группа «Русагро» и АО «Щелково Агрохим» готовы вложить по 250 млн руб. в возрождение отечественной селекции сахарной свеклы на базе Всероссийского НИИ им. А.Л. Мазлумова (ВНИИСС) в Воронежской области. ВНИИСС, в свою очередь, должен будет предоставить для проекта до 15 га земель. Реализация проекта может обеспечить семенами отечественной селекции 40% российского рынка, который, по оценке экспертов, зависит от импорта на 98%.
Но вернемся к роялти. Ставка роялти – понятие рыночное. Каков спрос на семена – такова и ставка роялти. В Германии по зерновым размер роялти колеблется между 8 и 17 евро за 100 кг семян, по бобовым — 8–12 евро за 100 кг семян, а по картофелю — 4–9 евро за 100 кг посадочного материала.
К сожалению, подавляющее большинство государственные НИИ (скажем толерантно) лишены возможности навязывать свои условия по ставке роялти покупателям их семян. Закладывать ставку роялти в цену, как это делают иностранцы, успешно раскрутившие свои (порой, не самые передовые) сорта и гибриды, тоже не получается. Слишком силен ложный стереотип, что все российское должно быть дешевым. Поэтому ставки роялти, в основном, символичны, а доход от роялти в разы меньше, чем от просто продажи семян.
В ближайшее время рассчитывать на резкое повышение спроса на российские сорта/гибриды не приходится. Следовательно, объем поступлений от роялти за использование проданных сертифицированных семян тоже резко не возрастет.
Ситуация серьезно осложняется нежеланием некоторых патентообладателей портить отношения с клиентами – покупателями семян. Хоть что-то купили. Уже – хорошо. Получается замкнутый заколдованный, я бы даже сказал — порочный круг. На получение новых востребованных сортов нужны средства. А собрать их от реализации семян имеющихся сортов не получается. Вот и произрастают такие сорта исключительно в Госсреестре.
Что же тогда? Отказаться от идеи финансирования за счет сбора роялти до лучших времен, когда появится спрос на отечественный интеллектуальный продукт и ставки роялти можно будет установить в размере, приемлемым для рефинансирования селекции?
Нет! Без роялти нет развития селекции. Как же выйти из этого заколдованного круга?
Вместо недостающего (пока!) качества, надо брать количеством! Расширить, так сказать, «налогооблагаемую базу».
Россия действительно велика! И сеют в ней много! А пересеивают еще больше. Экспорт зерновых уже превысил экспорт оружия. Богатеет казна, богатеют аргрохолдинги, чиновники бравурно рапортуют Президенту об успехах импортозамещения. А селекционер, вроде как, и ни причем.
Академик Баграт Сандухадзе: «В России есть талантливейшие селекционеры. В Краснодарском крае при Лукьяненко Павле Пантелеймоновиче в сортоиспытаниях собирали максимум 50–60 центнеров с гектара. А ученого на руках носили. Тогда за такой результат давали звание Героя Социалистического Труда. А сейчас академик Беспалова Людмила Андреевна получает по 110–120 центнеров ежегодно. Но кто о ней знает? Ни прессе, ни телевидению это не интересно».
Российской селекции необходимо «уважать себя заставить» и государство и агрохолдинги. Ведь что получается (очень схематично): агрохолдинг купил семена у отечественного селекционера. Возможно даже, уплатил копеечное роялти. Посеял, собрал урожай, продал, в том числе, заграницу. Но при этом часть оставил на семена, которые на следующий год опять посеял, опять собрал урожай, опять продал. И так несколько раз. Репродукции у нас считать не принято.
А селекционер, который фактически единолично обеспечил возможность получать достойный урожай даже от репродукций получает 12 тысяч рублей в месяц. Да где это видано?
Повысить собираемость роялти можно и нужно за счет введения на законодательном уровне обязанности уплаты лицензионных платежей за использование репродукционных, «внутрихозяйственных» семян, как это происходит во всех развитых странах мира. Ставка роялти за них, как правило, в два раза ниже. Но с учетом наших посевных площадей, прибавка к лицензионному вознаграждению будет весьма ощутимой. И, что самое главное, появится гарантированный (не зависящий от постоянно трещащего по швам госбюджета) источник финансирования прикладных разработок. Есть у государства возможность оказать поддержку перспективным проектам – хорошо. Нет – работа все равно не остановится, земли не изымут, кадры не разбегутся, коммуналку не отключат.
В Германии фермеры, желающие повторно использовать на семена собранную в своем хозяйстве растительные продукцию, происходящую от охраняемых сортов, должны платить за это вознаграждение оригинатору. Как правило, 50 % от обычной ставки роялти.
Tекущая редакция Закона ФРГ об охране селекционных достижений (перевод выполнен Кооперационным проектом «Германо – Российский Аграрно – Политический Диалог») гласит: «Сельхозпроизводитель, который использует возможность повторного возделывания, обязан уплатить соразмерное вознаграждение владельцу селекционного достижения. Вознаграждение считается соразмеренным, если оно значительно ниже суммы, которая согласована в той же самой местности для производства материала для размножения того же сорта на основании права пользования…В основу соглашений между владельцами селекционных достижений и сельхозпроизводителями о соразмерности вознаграждения могут быть положены соответствующие соглашения между их профессиональными объединениями… Сельхозпроизводители, которые используют возможность повторного возделывания, а также уполномоченные ими специализированные предприятия по подготовке семенного материала обязаны предоставлять информацию об объеме повторного возделывания владельцам селекционных достижений».
А российское законодательство об охране селекционных достижений позволяет использовать растительный материал, полученный в хозяйстве, в течение двух лет в качестве семян для выращивания на территории этого хозяйства без какого-либо вознаграждения владельцу. Пункт 4) Статьи 1422 Части IV ГК РФ не признает нарушением исключительного права на селекционное достижение использование растительного материала, полученного в хозяйстве, в течение двух лет в качестве семян для выращивания на территории этого хозяйства растений, перечень которых устанавливается Правительством Российской Федерации.
Бытует мнение, что таким образом в национальном законодательстве реализована т.н. «фермерская льгота», предусмотренная Конвенцией Международного союза по охране новых сортов растений (UPOV). Однако, это — не так. UPOV выступает за применение фермерской льготы «в разумных пределах и при условии соблюдения законных интересов селекционера» на основе баланса интересов селекционеров и фермеров, не подрывающего стимулы для селекционеров по выводу новых сортов.
В российском законодательстве формулировка «в разумных пределах и при условии соблюдения законных интересов селекционера» отсутствует, баланс интересов не учитывается.
На практике это означает, что в России владелец сорта, «благодаря» искажению общепринятой мировой практики, на абсолютно законных основаниях не получает денежные средства за использование его селекционного достижения (в течение двух лет на территории хозяйства) и не имеет возможности вкладывать их в разработку новых перспективных сортов, так необходимых для производства конкурентоспособной сельскохозяйственной продукции, в том числе, предназначенной на экспорт.
Само понятие «роялти» зачастую воспринимается как некое второстепенное и необязательное дополнение к государственному финансированию Федеральная научно-техническая программа развития сельского хозяйства на 2017 — 2025 годы, целью которой, в частности, является развитие селекции и семеноводства, предполагает, что финансовое обеспечение ее реализации будет осуществляться из бюджета, а также за счет собственных средств исполнителей «в размере, предусмотренном имеющимися мерами господдержки», то есть – из того же бюджета.
Пока есть Баграт Исменович Сандухадзе, Людмила Андреевна Беспалова, другие наши беззаветные труженики, агрохолдинги могут спокойно закладывать в свои бюджеты сверхприбыли, почти ничего не отдавая взамен, а чиновники рапортовать о сверхурожаях, абсолютно не заботясь об условиях труда селекционеров – таких же, как и они, государевых людей.
А что они будут делать потом, когда на смену советским корифеям никто не придет?
Нашей молодежи придется достойно платить. Иначе придется платить зарубежным селекционерам, которые, поверьте, знают цену плодам своего труда. А права свои защищать умеют и любят.
Немецкое государство не несет никакой ответственности за содержание договоров и их исполнение. Патентообладатели сами отвечают за осуществление своих прав (взимание лицензионных сборов за использование и репродукцию сортов; привлечение к ответственности лиц, нарушивших право на охрану и пр.).
Существенную помощь в этом им оказывает отраслевой союз – BDP, который учредил специальное некоммерческое предприятие по обеспечению честной торговли семенами — STV, в задачи которого входит контроль и обеспечение соблюдения лицензионных договоров и взимание (в том числе, принудительное) лицензионных платежей.
STV является весьма эффективно действующей структурой BDP. Ee содержание селекционерами десятикратно окупается за счет возврата неуплаченных сумм роялти.
Оборот семян в Германии прозрачен, соответствующая информациям доступна в открытых базах данных. Элементарная сверка позволяет выявить и призвать к ответу неплательщиков в досудебном порядке. Но, к сожалению, и в Германии до сих пор имеют место попытки утаить реальные объемы репродукции. Поэтому STV часто называют «семенной полицией».
При наличии соответствующих подозрений, на основе прецедентного права (ранее вынесенные положительные судебные решения по поданным искам) STV по решению суда запрашивает и получает в хозяйствах документы об обороте семян и движении денежных средств. А суд на основании представленных документов выносит постановление о взыскании недоимки. Нарушители вносятся в “черные списки”, находящиеся в открытом доступе. Продавец семян учитывает эти данные при формировании договорных отношений.
Пора и в России начинать искать баланс между возможностью компенсировать свои затраты по выводу новых высокоурожайных сортов/гибридов и необходимостью высокодоходного производства сельхозпродукции.
Сделать это будет непросто. Но другого выхода нет. Начинать надо с кропотливой разъяснительной работы, в первую очередь, в среде владельцев крупных агрохолдингов. Без их понимания и поддержки необходимости заплатить немного сейчас своим селекционерам, чтобы в будущем не платить втридорога чужим, не пройдут никакие благие законодательные инициативы.
Важнейшая роль в такой работе принадлежит отраслевым союзам, которые должны добиваться, чтобы тема роялти, в том числе за «внутрихозяйственные» семена, постоянно присутствовала в специализированных СМИ, звучала на всех селекционно-семеноводческих мероприятиях, организуемых Минсельхозом и ФАНО России.
Зам. директора ВНИИ селекции и семеноводства овощных культур Сергей Сирота: «Производители семян овоще-бахчевых культур не входят на в какие союзы и ассоциации селекционеров и семеноводов, и никто не знает об их проблемах, некому отстаивать их права… Повсеместно нарушаются авторские права селекционеров».
Одновременно необходимо создавать условия для обеспечения прозрачности использования семян и посадочного материала в хозяйствах, чтобы селекционер имел возможность знать, кто, где, когда и в каких объемах возделывает семена его сорта. Большие надежды в этой связи возлагаем на ФГИС «Семеноводство».
Не надо стесняться перенимать и использовать передовой зарубежный опыт. Наоборот, необходимо активно участвовать в международных селекционных и семеноводческих организациях (UPOV, ISTA, OECD, ISF, ESA и др.), присоединяться к их стандартам и правилам. С умом, конечно.
Да и вообще, как считает уже упоминавшийся мной главред «Агроинвестра» г-н Лычев, давно пора “Перестать противопоставлять себя более развитому миру и не идентифицировать страну с осажденной крепостью. Не зацикливаться на особости «собственного пути» и иллюзии, что мы мировая держава. Это с двумя-то процентами глобального ВВП и экономикой со штат Калифорния. Избавиться от утопически-упрощенного понимания продовольственного суверенитета («должно быть все свое», «а вдруг нам завтра «отключат» все зарубежные поставки?»). Изоляционизм хорош для отраслевых лоббистов и политиков, манипулирующих электоратом, но категорически несовместим с развитием страны и ее экономики.
Ревизовать то, что имеем. Сократить набор приоритетов развития АПК до разумного минимума — 5−7 пунктов. Выделить и поддерживать направления, способные обеспечить лидерство и рост. Примеры — софт и пшеница. В России от СССР сохранилась одна из лучших в мире математических школ. А значит, есть ресурсы для создания современных программ «интеллектуального агробизнеса» наступающей эпохи четвертого поколения технологий (4.0). Мы почти не зависим от импортных сортов и гибридов пшеницы — базового для отрасли продукта, которым полностью себя обеспечиваем и который на первом месте из всех статей агроэкспорта (40% экспорта в деньгах — это зерновые).
Необходимо активнее вовлекаться в мировые тренды. Признать себя частью глобальной агропищевой цепочки и начать использовать все преимущества участия в ней. Сохранив разумно необходимую защиту рынков, глубже вовлечься в большую международную торговлю большими товарами — такими, как рыба и зерновые. Это ключ к привлечению не просто значительных, а огромных внешних инвестиций, уже давно готовых прийти в нашу страну. Сейчас иноинвестиции в АПК находятся на уровне $10 млрд в год. Цифра, несопоставимая с возможностями и потенциалом России. Эти деньги могут и должны мультиплицироваться — в ближайшие годы для начала в 1,5−2 раза, а потом и на порядок. Они станут ключом к качественному скачку не только агросектора, но и других сфер реальной экономики страны».
В России в скором времени ожидается принятие нового закона о семеноводстве, который называется «О внесении изменений в Федеральный закон «О семеноводстве» и некоторые другие законодательные акты Российской Федерации». Это означает, что в ближайшем будущем будет подготовлен целый ряд подзаконных актов для формирования всеобъемлющей нормативной базы отрасли на десятилетия вперед.
Федеральный союз селекционеров Германии совместно с российскими отраслевыми союзами (НССиС и НАПСКиП) предлагает использовать положительный немецкий опыт в процессе совершенствования соответствующей нормативно-правовой базы.
С этой целью начата работа по подготовке Совместного плана развития двустороннего сотрудничества в сфере селекции и семеноводства, подписание которого намечено на январь 2018 г. в Берлине в рамках “Зеленой недели”.